– Ты преувеличиваешь… – неуверенно начал сын.
– Нет. Память людей, живущих в нашем до отвращения спокойном мире, коротка. Какое им дело до какого-то Штригеля, когда основной их заботой было и остаётся добывание лаблов. Я ничем не обязан этим…
Тиалонай резко остановился и развернул отца лицом к себе, прижимая к стене. В глазах мужчины плескался гнев.
– Как ты смеешь?! Это твои последователи, прекрасно знавшие о твоих планах и разделявшие твои идеи, довели большую часть человечества до состояния амёб. Сейчас у тебя появился шанс всё изменить, но ты готов позволить обществу окончательно деградировать лишь потому, что неблагодарный народ не вспоминает о тебе каждую минуту, не упоминает имени на каждом углу и не восторгается великими деяниями!
Дитрих побледнел.
– Ты, действительно, думаешь, что я нуждаюсь в славе и поклонении? – тихо спросил он. – Ты презираешь меня?
Сын покачал головой.
– Нет. И никогда не смогу. Но… отец, исправить ошибки тех, кто шёл за тобой, должен именно ты.
В разговор вмешалась Генриетта:
– Я считаю, – сказала она, – что правы вы оба. Пренебрежение, выказанное Дитриху и впрямь оскорбительно. Ты сам видел, что с ним творилось, и знаешь, что мучился он не один год. Но, с другой стороны, нельзя жить с обидой на весь человеческий род, наблюдая, как рушится то, что тобой же и создано. Кроме того, люди в опасности, а разве это не повод, чтобы забыть о личных счётах.
– Встав сейчас во главе государства, – подхватил Тиалонай, – ты наверняка останешься у власти навсегда и, пусть не сразу, пусть через века, но изменишь мир к лучшему.
– А мы пойдём с тобой до конца, – подытожила жена.
И, улыбнувшись, добавила:
– Благодаря дарованному Толей бессмертию.
Дитрих стоял, опустив глаза. Когда же он, наконец, поднял голову, во взгляде его читалась решимость.
– Вы правы, – произнёс мужчина, – это мой долг. Кроме того, я всё же более политик, чем писатель, и отказываться от своего призвания неразумно. Я дам согласие, как только повидаю Зольди с внуками и поговорю с Ниадой…
– Не боишься, что она выцарапает тебе глаза? – с усмешкой спросил сын.
– Придётся рискнуть, – ответил отец, улыбаясь.
Но тут же посерьёзнел.
– Это очень важно, – продолжил он. – Одним из условий моего возврата к власти станет возрождение Штригеля-двойника.
– А зачем? – удивилась Генриетта.
– Ну, во-первых, чтобы искупить свою вину перед ним и его женой, а во-вторых, кому же можно полностью довериться в сложном деле управления государством, как не самому себе.
– Ты хочешь сделать его соправителем? – спросил Тиалонай.
– Правой рукой и советником. Клон, в отличие от меня, жившего воспоминаниями и с головой нырнувшего в мемуары, выбрал профессию военного, что может очень пригодиться. Сам я мало что знаю о современной армии и её вооружении.
– Ай, да отец!
Тиалонай восхищённо посмотрел на Штригеля, а Генриетта тихонько зааплодировала.
Они направились к дверям, но внезапно учёный остановился.
– Простите, мне придётся задержаться, я совсем упустил из вида…. Арлиса идём.
– Что случилось?
– Недавно в криобанке2 мы нашли безымянный материал. За несколько часов до твоей смерти его взяли в обработку, но за всеми треволнениями я позабыл, что в лаборатории растёт клон. Есть опасность, что он перезреет.
Ещё раз извинившись, Тиалонай быстрым шагом удалился. Жена последовала за ним, а Генриетта рассмеялась.
– Толя говорит о человеке, как о фрукте.
– Лексикон учёных специфичен, – улыбнулся в ответ Штригель.
И, взяв жену под руку, двинулся к выходу из Центра.
Похоронившая мужа постаревшая от горя Ниада сидела в кресле перед компьютером, но то, что отображалось на дисплее, не трогало её. Узнав о чудовищном обмане, она потеряла волю к жизни, и ничто более её не интересовало.
Как же Штригель посмел? Женщина постоянно задавала себе этот вопрос и не могла на него ответить. Человек, которого она когда-то полюбила, прожил долгую и, наверное, счастливую жизнь с другой, а потом, явившись в недобрый час, отнял у нее мужчину, отвечавшего ей взаимностью в чувствах.
Ниада пыталась заплакать, но не могла. Опустив голову на руки, несчастная тихонько подвывала, раскачиваясь из стороны в сторону. И не сразу услышала, как кто-то негромко окликает её по имени. Она повернулась на звук и увидела… Дитриха, выглядевшего намного моложе, чем в страшный вечер их рокового свидания. Штригель стоял, опершись о дверной косяк, и с состраданием глядел на поникшую женщину.
– Пришёл полюбоваться на моё горе? – безжизненным голосом спросила она. – Тебе удалось отомстить, радуйся. Я страдаю так же, как ты когда-то.
– Я не думал о мести, – произнёс Дитрих, шагнув через порог, – всё вышло случайно…
Ниада пропустила его слова мимо ушей.
– Мало того, – продолжала она, – что ты отнял у меня мужа, – я даже не имею права возродить его, как это делают другие, потому что он – второй…
– Об этом я и хочу поговорить, – тихо сказал Дитрих, садясь напротив. – Мне предложили занять высший пост в государстве, вернуться к истокам. Я готов согласиться, и одним из требований, которые я намерен предъявить Совету, станет воскрешение твоего Штригеля.
Осознав услышанное, Ниада изумлённо уставилась на мужчину.
– Но как? – прошептала она. – Ведь его сожгли несколько дней назад.
– Когда он в последний раз проходил медицинское обследование?
Женщина задумалась.
– Кажется, за неделю до смерти, – неуверенно ответила она. – В армии с этим строго.
– Значит, в криобанке наверняка хранится его свежий материал. Он забудет только несколько последних дней. Кроме того, есть ещё я, мои клетки.
– Ты понимаешь, что говоришь?! – гневно возразила Ниада. – Мне шестьдесят два, и едва ли я буду нужна Дитриху, если тот вернётся молодым, не помня о нашей совместной жизни.
– Это не проблема, Тиалонай дорастит его до нужного возраста. И, кроме того, в клон можно внедрить любые воспоминания.
– Ах, да, – задумчиво проговорила Ниада. – верно. Хорошо, допустим, что всё получится. Но тебе-то какая в этом корысть?
– Ты думаешь, я делаю это из личной выгоды? – возмутился Штригель. – Корысть есть, но я настоял бы на возрождении двойника даже в случае, если бы это было не так. Из чувства долга перед вами обоими.
Все сомнения Ниады рассеялись, и она почувствовала неимоверное облегчение. Глаза её загорелись, щёки порозовели.
– Даже не знаю, благодарить тебя или проклинать, – промолвила она, глядя сияющим взглядом на своего друга-врага.
– Благодарить не за что, я лишь даю взятку совести, но проклятья могут только повредить, ведь слова, как говорят, материальны. Передо мной стоит сложная задача: привести мир к гармонии, прежде защитив его от неведомых пришельцев. И в этом, я надеюсь, мне поможет твой муж.
Ниада подошла к Дитриху и обняла его.
– Я знаю, что ты справишься. Вы справитесь, – уверила она.
А растроганный Штригель припал поцелуем к её руке.
Глава 2
Человек пришёл в себя в темноте и, не открывая глаз, попытался сообразить, где же он находится. Внезапно оживший мозг начал щедро делиться с хозяином воспоминаниями: Берлин, подземный ход, дворец, бункер…. Монстры!
Ладонь беспомощно сжалась в попытке схватить оружие. Куда же делся нож? Что произошло? Чудовище навалилось сверху, когда отказал автомат, и… он ещё жив. Странно, неужели ему удалось справиться с мутантом?
Внезапно шею пронзила сильная боль. Захрипев, мужчина разлепил веки, желая видеть своего убийцу, но в белом мешке, похожем на кокон, никого не было. Взглянув вниз, он увидел, что руки его свободны, ноги же стягивают эластичные ленты. Такая же ткань обвивалась и вокруг головы, не позволяя разомкнуть челюсти. В бешенстве он сорвал её…
– Тише, тише, друг мой, – прозвучал смутно знакомый голос, – не повреди себе. Всё в порядке, ты дома.
И, обращаясь к незримому собеседнику, человек продолжил:
– Потрясающе, Арлиса! Я понятия не имел, что у нас есть этот материал, и не поверил глазам, увидев, кого мы воскресили. Как же хорошо, что нам пришло в голову сделать ревизию.
– А ведь он мог возродиться в том году, в котором погиб. Если бы мы знали, что в криобанке есть его клетки, – откликнулась невидимая женщина.
– Кто вы? – закричал мужчина, пытаясь сдержать кашель. – Где я? И куда исчезли монстры?
– Их давно уже нет.
Завеса с треском порвалась, и перед потерявшим дар речи, изумлённым человеком предстал Тиалонай. Он возмужал, повзрослел, но был узнаваем. Протягивая руку, учёный радостно сказал:
– Добро пожаловать! С возвращением, Йарден!
Чуть позже они сидели в светлом кабинете Тиалоная и пили душистый чай. Учёный со вниманием слушал рассказ друга о его ощущениях при пробуждении, но когда тот заговорил о чудовище и вырванном горле, вдруг побледнел.
